«Портрет мадам Эжени Мане».
Открытый взгляд, чуть острый нос,
Слегка поджаты губы.
Пряди уложенных волос.
Вид волевой натуры.

Пред нами Эжени Мане —
Мамаша Эдуарда.
Здесь много благородства в ней,
Как в жизни — это правда.

Её он в кресло поместил.
Во всём одета черном.
Вуалью голову прикрыл
Она в молчанье скорбном.

Недавно умер муж её
И траур по супругу
Сопровождает бытиё.
Его видать повсюду.

Но на коленях две руки
Всё ж с этим не смирились.
В них много жизни, нет тоски,
С работою сроднились.

В дипломатической семье
Ей Бог велел родиться.
И Карл триннадцатый был ей
Крестным отцом. Гордиться

Она могла б всю свою жизнь
Таким «большим наследством».
Но чем могла все заслужить,
Лишь пребывая в детстве?

Но такова её судьба.
И за юриста вышла
Замуж. Ребенка родила:
Весь мир о нём услышал.

Ханин Борис

«Антонин Пруст».
Ты просто журналист от Бога,
Но только труден жизни путь.
Пусть нелегка судьбы дорога,
Но не жалеешь ты ничуть.

Ты не умеешь по-другому,
Над властью назначая суд,
Тебе всё это так знакомо,
Но снова люди не поймут.

Ты шёл вперёд, назло утратам,
Клеймя врагов своим пером,
Но ты хранил всё то что свято,
Всё то, чем в жизни мы живём.

Твой враг повержен был, а значит,
Не зря в газетах ты писал,
И ты живёшь, души не пряча,
Не возводя на пьедестал.

Но время поменялось скоро,
Теперь ты к власти приближён,
И ты глядишь орлиным взором,
Как будто жизнь всего лишь сон.

Но вот ты пред судом, но снова
Ты невиновен признан был,
Но в мире нет пути иного,
Найти его не хватит сил.

Ты отошёл от дел мгновенно,
Дожил ты до преклонных лет,
Но схватку с Миром и Вселенной
Решил обычный пистолет.

Ахременко Дмитрий

«Флейтист».
Звучит мелодия для флейты:
По инструменту суетятся пальцы,
Вовнутрь вдувают губы ветры
И звук рождает нежный — сеть канальцев.

А музыкант собою молод.
Ребёнок, в общем, лет ему тринадцать.
Его лицо рождает повод
От нежных чувств к нему по улыбаться.

Он непосредственен и важен,
По-детски неуклюж и откровенен.
В мундир двухцветный он наряжен.
В своей готовности играть — уверен.

Штаны с лампасом мешковаты,
Мундир его пока готов на вырост.
Носки из ткани грубоватой,
Чтоб избежали его ноги сырость.

Прост, гармоничен цвет костюма.
Фигура выглядит довольно просто.
В японском стиле был задуман
Портрет, где с флейтою стоит подросток.

И силуэт фигуры броский
В картине. Фона нет — он испарился.
Туманом окружен подросток
И в нем внезапно как бы проявился.

Ханин Борис

«Сливы».
Как будто кем-то сорванные сливы
Оставлены на синей плоскости стола.
Они свежи, пикантны и красивы.
Всё лучшее плодам природа отдала.

Они ещё покрыты тем налётом,
Что характерен для созревшего плода.
Их хвостики из одного «помёта»,
Что слива-матушка на свет произвела.

Дега подарена была картина
Художником Мане, как долгой дружбы знак.
Подарок этот вроде бы невинный,
Но меж двумя друзьями вскоре стал разлад

Из-за Мане, подаренной картины
Ему, написанной художником Дега.
Портрет жены Мане уполовинил
И вызвал этим у Дега упрёков град.

Придя домой, Дега в миг отсылает
Мане подаренный недавно натюрморт.
Друзья помирятся. Но кто же знает,
Что с натюрмортом тем потом произойдёт.

А в ярости Мане продал картину.
Когда всё улеглось к нему пришел Дега,
Забыв про все обиды, их причину,
И попросил вернуть ту вещь, что дорога,

Как память о нетленной, крепкой дружбе.
Но дело сделано, картина продана.
Уж у других она теперь на службе
У искусства и будет век тому верна.

Ханин Борис